Странный Джон[] - Олаф Степлдон

По лицам собравшихся я видел, что они пытались преодолеть духовный конфликт, какого не бывало прежде. Вопрос касался не просто жизни и смерти, но основных принципов их существования. Когда Шень Ко закончил говорить, начались споры и возражения, часть которых велась вслух, так как островитяне находились в ужасном возбуждении. Вскоре они решили, что вопрос следует отложить до следующего дня. Сейчас же всем следовало собраться в общем зале, чтобы объединить разумы во вдумчивом поиске духовного согласия и верного решения. Собрание проходило много часов в полной тишине. В конце концов, как я узнал, все, включая Джона и самого Нг-Ганко, признали правоту Шень Ко.

Проходили недели. Телепаты доложили, что после того, как второй крейсер покинул нас, все члены его команды, побывавшие на берегу, начали страдать от провалов в памяти и психических расстройств. Отчет капитана был бессвязным и неправдоподобным. Он был отстранен, так же как командир первого судна. Иностранные разведки разведали все, что могли, о последней экспедиции. Они не сумели до конца разобраться в произошедшем, но породили целую коллекцию фантастических слухов, пересыпанных крупицами истины. У всех было чувство, что речь шла о чем-то большем, чем дипломатическое влияние и позор британского правительства. На этом далеком острове явно происходило что-то зловещее и не вполне доступное пониманию. Экипажи трех кораблей, побывавших возле него, впали в помешательство. Островитяне, помимо чисто физических странностей и извращенной морали, кажется, обладали способностями, которые в прежние времена назвали бы дьявольскими. Смутно, где-то глубоко в подсознании Homo Sapiens ощутил угрозу своему превосходству.

Капитан второго крейсера доложил своему начальству, что обитатели острова были многих национальностей. Британское правительство оказалось в сложной ситуации, когда один неверный шаг мог привести к обвинениям в убийстве детей, но понимало, тем не менее, что с ситуацией следовало разобраться как можно скорее, прежде чем коммунисты придумают способ обернуть ее себе на пользу. Было решено призвать другие Великие Державы ради сотрудничества и разделения ответственности.

Тем временем советское судно покинуло Владивосток и уже находилось в Южных морях. Однажды ближе к вечеру оно появилось у нас на горизонте — крошечный, скромного вида торговый кораблик. Встав на якорь, он поднял алый с золотом флаг.

Капитан, седоволосый человек в крестьянской блузе, который, казалось, все еще внутренним взором видел ужасы Гражданской войны, передал торжественное сообщение из Москвы. Нас всех приглашали переселиться на территорию России, где, как нас заверяли, мы могли сохранять привычный образ жизни, не опасаясь преследования капиталистических стран из-за приверженности коммунизму или сексуальных обычаев. Пока он медленно, но на прекрасном английском произносил свою речь, прибывшая с ним женщина (по всей видимости, один из офицеров корабля) дружески обратилась к Самбо, который подполз поближе, чтобы рассмотреть ее сапоги. Наклонившись, она что-то ласково ему нашептывала. Когда капитан закончил, Самбо поднял на него глаза и сказал: «Товарищ, вы все неверно поняли». Русские были искренне поражены, так как Самбо выглядел как совсем маленький ребенок. «Да, — сказал, смеясь, Джон. — Вы, товарищи, все неверно понимаете. Да, нас можно назвать коммунистами, но мы так же являемся чем-то совершенно иным. Для вас коммунизм является целью. Для нас же он — только начало. Для вас благо группы священно, но для нас группа существует только как объединение индивидуальностей. Пусть мы и коммунисты, но через коммунизм мы ищем пути к лежащему за ним новому индивидуализму. Наш коммунизм индивидуален. Мы восхищаемся достижениями обновленной России, но если мы примем ваше предложение, то уже скоро вступим в конфликт с вашим правительством. С нашей точки зрения, колонии лучше быть уничтоженной, чем порабощенной правительством какой-либо из стран». Тут он начал что-то быстро говорить по-русски, то и дело оборачиваясь к кому-то из колонистов за подтверждением своих слов. И вновь гости были поражены. Они стали что-то отвечать, и пререкаться между собой. Обсуждение, казалось, превратилось в жаркий спор.

Через какое-то время все перешли на террасу у столовой, где гостям предложили перекусить, и психологическая обработка продолжилась. Так как я не понимаю русского, я не знаю, что именно говорилось, но по выражениям лиц мог судить, что все были взволнованы, но в то время как одни были ошеломлены и с бездумным энтузиазмом воспринимали все сказанное, другие сохранили достаточно здравого смысла, чтобы видеть в странных созданиях угрозу для своего вида и, в частности, для Революции.

Русские уплыли, находясь в ужасном душевном смущении. Впоследствии мы узнали от телепатов, что отчет капитана был настолько кратким, противоречивым и невероятным, что его отстранили от службы, объявив сумасшедшим.

Сообщения о том, что русские отправили к острову экспедицию и оставили колонию нетронутой, подтвердили худшие страхи великих держав. Им стало очевидно, что поселение стало аванпостом коммунизма, к этому времени почти наверняка превращенным в отлично защищенную базу для нанесения водных и воздушных ударов по Австралии и Новой Зеландии. Британское Министерство иностранных дел удвоило усилия, стараясь убедить все державы, присутствовавшие в Тихом океане, принять решительные меры.

Между тем, бессвязные рассказы команды русского корабля произвели переполох в Кремле. Первоначально планировалось, что когда островитяне переселятся на территорию России, в советских газетах опубликуют историю их притеснения британским правительством. Но рассказы оказались настолько таинственными, что власти в растерянности решили предотвратить появление в печати вообще каких-либо упоминаний об острове.

Кроме того, Великобритания направила ноту протеста, возмущаясь вмешательством в дела, касавшиеся исключительно Британской Империи. Та часть советского правительства, что горела желанием доказать всему миру, что новая Россия была достойной уважения державой, теперь получила преимущество. Ответом на ноту было пожелание участвовать в предполагаемой международной экспедиции. На что Британия с мрачным удовлетворением ответила согласием.

Телепатически островитяне следили за тем, как небольшой флот двигался к нам из Азии и Америки. Неподалеку от островов Питкэрна[116] корабли объединились в одну группу. Через несколько дней мы увидели на горизонте клуб дыма, затем еще один, и еще. Наконец появились шесть кораблей, двигавшихся в нашу сторону. Они несли знаки принадлежности к Великобритании, Франции, Соединенным Штатам Америки, Голландии, Японии и России — так называемым «Тихоокеанским державам». Встав на якорь возле нашего острова, корабли направили к берегу моторные лодки, каждая с национальным флагом на корме.